На искусство нельзя смотреть «в лоб», всегда надо смотреть на то, что происходит между произведением искусства и зрителем.
Ровно так же, как человеческая психика существует не «внутри» человека, а только «между» людьми, или как морская волна не есть вещь, а есть феномен процесса, возникающего на границе контакта между водой и воздухом — так и искусство никогда не может быть статикой, а всегда есть динамика.
Если в отношении музыки или театра это очевидно, то в отношении живописи или скульптуры многие путаются, считая, что они могут обладать или не обладать некой художественной ценностью сами по себе. И их возмущению нет предела, когда они слышат про «Чёрный квадрат» Малевича или «Фонтан» Дюшана: ну разве может слегка сдвинутый по осям чёрный холст быть произведением искусства, уж не говоря о писсуаре из мужского туалета?
Кстати, вы знаете историю того, как отреагировал сам Дюшан на ту выставку, где он впервые представил свой «Фонтан»? Он воскликнул: «Я бросил им в морду приделанный к доске писсуар — а они начали восхищаться его эстетическим совершенством!» Догадываетесь, про что это? Это про то отчаяние от невозможности быть услышанным, единственно через которое и возникает Искусство с большой буквы.
Уверен, что в этом отчаянии всегда есть две части:
— Первая — про то, что у тебя не получается создать то, что ты хочешь. Не удаётся выразить себя, свои чувства и мысли так, как ты хочешь.
— Вторая — про то, что когда это, наконец, у тебя получилось, люди слышат и видят совсем другое. Не то, что ты хотел им сказать или показать, а то, что они хотят от тебя услышать или увидеть.
И если первая часть этого отчаяния ещё как-то преодолима через долгий упорный труд, то часть вторая для истинного художника — это всегда настоящий Ад. И именно в этом Аду побывал Дюшан, и вернулся он оттуда не с пустыми руками, а со своим «Фонтаном», который стал в дальнейшем «Фонтаном творчества» для всех последующих художников-концептуалистов. Недаром по опросам среди британских искусствоведов эта его работа была признана самым великим произведением искусства XX века.
С Малевичем, писавшим, что он «не хочет быть художником-чиновником, ведущим перепись окружающего мира», всё случилось немного иначе. Его «Чёрный квадрат» изначально не был «броском в морду общественного мнения», а был лишь частью его других подобных картин. В этом смысле он не готовился к «удару» чем-то одним, какой-то одной из своих работ. Можно сказать, что он бросил в океан искусства сразу множество камней, в виде своей супрематической концепции. И волны, в отличие от дюшановского «Фонтана», пошли не сразу. Вернее, они пошли, но не такие бурные. А потом оказалось, что его «Квадрат» явился той чёрной каменной глыбой, которая, будучи брошенной в океан искусства, породила в его глубинах не только не утихающее, а всё нарастающее через века цунами.
Смешно и грустно читать, когда Ирина Антонова пишет про «Чёрный квадрат» что это, мол, «упражнения вокруг пустоты: чего бы такого сделать, чтобы все удивились и не обсмеяли бы». Или Андрон Кончаловский, эмоционально демагогирующий на тему того, что «искусство должно вызывать эмоции, а «Чёрный квадрат» у него эмоций не вызывает». Дураки? Пожалуй, что да…
Но принцип «если надо объяснять, то можно не объяснять» в искусстве тоже не работает. Объяснять надо. Надо объяснять, на на что смотреть или что слушать, а как смотреть и как слушать. И здесь я возвращаюсь к началу: смотреть и слушать надо не «в лоб», а «между» — на ту самую пресловутую «границу контакта», о которой так любят рассуждать гештальт-терапевты. Но вот видят ли они и слышат, что именно и, главное, как именно там происходит, или всё ограничивается лишь их внутренними рациональными рассуждениями, которыми они потом друг с другом обмениваются — вопрос остаётся открытым.
Впрочем, я ведь, тоже, всего лишь поделился здесь с вами своими рассуждениями о современном искусстве — буковки, сложенные в слова, не более… Вызовет ли этот мой текст у кого-то из вас эмоции? Не знаю. А если и вызовет, то только в одном. Вернее, сильнее всего — в одном: я упомянул в нём «Черный квадрат». Его упоминания уже давно достаточно, чтобы в разговорах об искусстве вызывать самые сильные эмоции. Но это же не искусство? Странно, не правда ли?