С чувствами, как и с ответственностью: все, что ни есть — все твои. Изначально, непосредственно, и без всяких промежуточных «принятий».
Фраза «я беру на себя ответственность за то-то и то-то» — это очень лукавая фраза. Лукавая потому, что внутри неё содержится указание на ровно обратное: «вообще-то, это не моя ответственность».
Можно сказать: «Сегодня вечером я посижу с детьми». А можно сказать: «Сегодня вечером я возьму на себя ответственность за то, чтобы посидеть с детьми». В первом случае — всё ясно: я оставляю детей с тобой, а ты с ними сидишь. Во втором — не до конца понятно: ты с детьми сидишь или берёшь на себя какую-то «ответственность», которую раньше не брал?
Что произойдёт с детьми, пока ты будешь с ними сидеть — это и будет твоя ответственность, по самому факту того, что они были с тобой. И любые «танцы с бубнами» вокруг слова «ответственность» здесь явно излишни. Но когда кто-то заранее предупреждает про «взятие ответственности», то он уже взял в руки бубен, и пропел первый куплет: «Это не моё дело (не моя ответственность), но я попробую!» Строго говоря, это инфантилизм в чистом виде.
Ровно та же история — с чувствами. Когда кто-то говорит: «Я чувствую (или «я испытываю») по отношению к тебе агрессию!» — игра сыграна. Человек разделил себя на себя и свою агрессию, а потом ввернул в промежуток какое-то непонятное «чувствование» и «испытывание».
Зачем он это делает? Да для того, чтобы не нести ту самую ответственность перед другим за свои слова. Предупредил, что «он так чувствует». Не злится на тебя непосредственно, а просто не может справиться с какой-то «отдельно от него существующей» агрессией. Но, главное — он открыто тебе об этом сказал. И за эту открытость его ещё «по головке погладить» надо. Это уже не просто инфантилизм, а инфантилизм в кубе.
И это есть ровно то, чему учат психологи: «быть в контакте со своими чувствами» и «брать на себя ответственность за них». Называя всё это «работой с чувствами» — так, как если бы чувства являлись не целостными реакциями человека на ситуацию, а некими «самостоятельными сущностями», с которыми можно отдельно «работать».
Вместо того, чтобы сказать другому, что он на него злится, психолог сам предпочтёт начать свою фразу со слов: «Я чувствую…» Да надо быть слепоглухим идиотом, чтобы не заметить, что ты на кого-то злишься, а не придумывать про своих клиентов ответные защитные байки про их «скрытую агрессию», которую они «не в состоянии осознать и выразить».
Почему психологи себя так ведут? Потому что сами боятся любых прямых контактов с реальностью. Но, в отличие от других людей, они накопили за время своей работы вагон и меленькую тележку различных защитных фраз и выражений вроде: «Я чувствую, что я на тебя раздражаюсь!» (ай да молодец, только по головке погладить и можно за такую «осознанность»!)
Дошли до того, что придумали некую особую «болезнь» под названием «алекситимия» там, где есть всего лишь проблемы с вербализацией. Которые, в свою очередь, и возникают лишь из-за того, что человек боится быть услышанным. Поскольку боится прямого контакта, в котором всю свою ответственность за свои слова несёт исключительно он сам.
Просто загляните внутрь себя, и сделайте небольшую паузу, чтобы заметить ту разницу, когда кто-то говорит вам: «Я на тебя злюсь» или: «Я испытывают к тебе чувство злобы». В какой из двух ситуаций вам больше хочется послать человека далеко и надолго?
Если во второй, то вы абсолютно правы. Потому что, во-первых, человек вам врёт: он больше боится сказать, что злится, чем злится. Боится сказать прямо, потому что боится вашей прямой реакции. И поэтому перестраховывается словам «испытываю», показывая тем самым, что это как бы «не совсем его чувство».
А, во-вторых, он ещё и выторговывает «поглаживание по головке» за это своё испуганное враньё, выдавая за его «смелую откровенность». Загоняя вас тем самым в тупик, подобный тому, как когда муж рассказывает жене про свою измену: «Цени меня за мою открытость!»
Взрослый — либо молчит, либо говорит прямо. Но это только на словах люди приходят к психологам, чтобы вести себя по-взрослому. И только на словах психологи им в этом помогают. Присмотревшись внимательнее, на примере «работы с чувствами», можно заметить, что они вместе играют в одну и ту же игру под названием: «Право на инфантилизм».