Люди охотно приветствуют в себе и других «эмпатию», одновременно критикуя «эмоциональное втягивание». Если под первым обычно имеется в виду способность эмоционально поставить себя на место другого, то под вторым — те или иные негативные чувства, захватывающие нас при взаимодействии с ним.
В обыденной жизни это ведёт к тому, что человек, пытаясь подавить в себе одну часть эмоционального спектра (оцениваемую им как «негативную»), неизбежно теряет и вторую (оцениваемую как «позитивную»).
В области психотерапии непонимание терапевтом того, что способность чувствовать и сочувствовать являются двумя стороны одной и той же медали, становится критичным для эффективности любой его работы.
Запрещая себе чувствовать даже ситуативную антипатию к клиенту, он неизбежно лишает себя способности к любой искренней эмпатии.
Нет, я не путаю «эмпатию» с «симпатией», а умышленно противопоставляю им слово «антипатия», чтобы показать, насколько два первых термина укоренились в сознании многих терапевтов в качестве синонимов.
«Антипатия» и «симпатия» — это то, что мы испытываем к другим с внешних по отношению к ним позиций. А «эмпатия», как описывал её Карл Роджерс — это способность поставить себя на место другого в обеих составляющих его внутреннего эмоционального процесса (как «позитивного», так и «негативного»).
Перейду к примерам.
Если мой клиент испытывает к кому-то симпатию, то чувство симпатии к этому третьему человеку должен испытать и я, находясь в состоянии эмпатии по отношению к клиенту. А если антипатию, то подобное чувство к этому «третьему» ситуативно должно возникнуть и у меня.
И здесь мы столкиваемся с одним из главных парадоксов, преследующим «эмпатичных» терапевтов. Из стороннего наблюдателя нам легко провалиться в позицию адвоката, работающего по принципу «против кого вы дружите».
Чем больше мы будем сливаться с субъективными чувствами клиента, тем более субъективными будут становиться наши оценки окружающей его реальности, и тем менее объективными будем мы становиться в своей работе.
Именно об этой опасности предупреждал Карл Роджерс, когда писал про эмпатию: «Как будто становишься этим другим, но без потери ощущения «как будто»».
Но есть и другое.
Работая с клиентом, наша внешняя по отношению к нему позиция даёт нам возможность быть не только его «внутренним зеркалом», но и тем «внешним пластилином», по слепкам на которым мы можем понять, как и каким образом он формирует окружающую его реальность вне стен психотерапевтического кабинета.
И именно в этом месте наши ситуативные симпатии и антипатии к клиенту могут стать главным инструментом психотерапевтической работы с ним.
Вновь перейду к примерам.
Если я злюсь на клиента, то в этот момент мне вовсе не надо стремиться подавить в себе эти чувства во имя образа «эмпатичного терапевта».
Роджеровское «как будто» поможет мне выйти в ту метапозицию, из которой я смогу вспомнить, что наши отношения «внутри» терапии ценны лишь в той степени, в которой они моделируют отношения клиента с его внешним реальным миром.
Если же я этого не сделаю, то вся моя «эмпатия» рано или поздно будет выхолощена до всего лишь красивого слова.
Поясню.
Если мой клиент испытывает к кому-то антипатию, то с позиции эмпатии подобную антипатию должен быть способен испытывать и я. Но если этим «кем-то» во время сеанса становлюсь для него я сам, то какие и к кому именно чувства я буду в этот момент испытывать?
Казалось бы, с точки зрения «эмпатии», я должен начинать злиться вместе с ним. Но тогда «изнутри» это будет уже для меня не чувство направленной во вне агрессии, а чувство направленной на самого себя вины. Если же я буду злиться на него в ответ, то ни о какой «эмпатии» речи уже быть не может.
Но и с чувством симпатии будут происходить не менее парадоксальные вещи. Я буду нравиться себе лишь в те моменты и в той степени, когда и насколько это будет позволять мне мой клиент посредством направленной в мой адрес симпатии.
В итоге мне придётся постоянно «ополовинивать» свои чувства, исключая ту их часть, которая возникает у меня в ответ на прямое взаимодействие с клиентом.
Подведу итоги:
- Эмпатия не тождественна полному погружению в чувства клиента, до окончательного с ними отождествления (на что неоднозначно указывал Карл Роджерс).
- Эмпатия может включить в себя полный спектр чувств, от т.н. «позитивных» до т.н. «негативных».
- Эмпатия не является линейным процессом «вчувствования» в другого. Во время психотерапии ей всегда сопутствует способность терапевта выйти в ту метапозицию, при взгляде из которой он может как «эмпатировать» чувствам клиента, так и испытывать ровно обратные по отношению к нему чувства (что наиболее наглядно видно, когда эмоции клиента направлены на самого терапевта).
- Если для внешних по отношению к другому человеку чувства в качестве антонимов мы можем использовать слова «симпатия» и «антипатия», то коннотация «эмпатии» как чего-то внутреннего не имеет столь же ясного и привычного нам антонима для обобщенного обозначения внешней стороны эмоциональных терапевтических взаимодействий.
- Понятие «метапозиции» должно включать в себя обе указанных стороны: как одновременное «вчувствование» в клиента и отстранённость от его внутренних чувств по отношению к клиенту, так и одновременное «вчувствование» и отстранённость от своих собственных ответных эмоциональных реакций.