«Вторичная выгода» в психологии — это то, чем нельзя воспользоваться.
Например, человек страдает от одиночества. Кто-то, видя его страдания, подходит к нему, и начинает с ним общаться, пытаясь ему помочь.
Но страдающий от одиночества человек будет упорно отвергать все попытки общения со стороны другого. Не потому, что он не хочет общаться, а потому, что страдания от одиночества есть проверенный им (неосознанно, конечно же) способ побуждать других людей на общение с собою.
Отвергать другого он будет фразами вроде: «Ты не искренен!», «Ты общаешься со мною лишь из жалости!» И да, конечно же, насчёт неискренности он довольно скоро станет прав. Лишь с той разницей, что возникла эта неискренность у другого вовсе не из жалости, а из чувства вины перед ним: «Ну как же я могу оставить его одного, когда он так страдает от одиночества!»
Можно сказать, что на бессознательном уровне у страдающего от одиночества человека формируется «условный рефлекс»: «Чем больше я страдаю, тем чаще люди это замечают, и тем чаще они ко мне подходят». Но, начни он с кем-то общаться, отбросив в сторону механизм «вторичных выгод» — он тут же перестанет страдать, и потеряет гарантию, что к нему будут подходить пообщаться.
Смысл работы психолога состоит в том, чтобы человек осознал подобные «вторичные выгоды». В приведённом примере он мог бы начать после этого специально «давить на жалость», но уже не страдая при этом сам.
Но проблема в том, что он станет чувствовать себя за это виноватым, и предпочтёт «страдать искренне» — обманывать себя, чтобы не обманывать других. Таким образом, его бессознательное вновь «возьмётся за дело».
Как промежуточный шаг, психолог может в этот момент часть вины «взять на себя» — чтобы его клиент, если понадобится, мог бы себе сказать: «Это психолог дал мне задание обманывать других, я не виноват!»
Но дальше цепочка идёт к самому психологу: решится ли он на то, чтобы учить другого обману?
Если нет, то такой психолог сам попадёт в ловушку «вторичной выгоды». И, как это часто бывает, будет продолжать работать с клиентом больше из чувства вины, чем из искреннего желания ему помочь. Естественно, что никаких позитивных результатов у такой работы не будет, скорее наоборот: человек на бессознательном уровне лишний раз убедится в том, о чём я писал в начале.
Если да, то у другого появится выбор: когда хочу — общаюсь искренне, но не страдая при этом; когда хочу — «давлю на жалость», но не обманывая при этом себя самого.
P.S.
То, что я написал здесь про работу психолога — пример той самой «работы собою» (не абстрактной, а совершенно конкретной), которой я учу применительно к своему Терапевт-центрированному подходу.